Гражданин галактики. Между планетами - Страница 53

Поднявшись с Гекаты, крейсер Гегемонии «Гидра» проложил курс к мирам Рима. Как раз перед прыжком пришла накладная на выдачу ему денежного довольствия; к ней суперкарго «Сису» присовокупил самую лестную оценку одного из восьмидесяти трех членов команды — словно, подумал Торби, он был девушкой, которую предлагали к обмену. Ему причиталась непривычно большая сумма, но Торби не испытывал к ней особого интереса: родись он на корабле, он бы вел себя по-другому. Жизнь среди Людей приучила некогда нищего мальчишку относиться к таким деньгам иначе, чем к подаянию: их может быть больше или меньше; долги надо всегда возвращать.

Он подумал, что бы сказал папа, увидев все эти деньги, и почувствовал себя свободнее, когда узнал, что может хранить их у Казначея.

Вместе с распоряжением пришла и теплая записочка с пожеланием удачи, где бы он ни был, подписанная: «С любовью. Мать». Прочитав ее, Торби сначала приободрился, а потом почувствовал себя еще хуже.

Торби разложил вещи, доставленные «Сису». Теперь он был Стражником и, рассматривая их, испытывал некоторое неудобство. Он выяснил, что Стража не была закрытым сообществом, как Люди. Чтобы стать Стражником, не требовалось никакого чуда, если человек соответствовал предъявляемым требованиям, потому что никто не интересовался, откуда он прибыл и кем был раньше. «Гидра» подбирала себе команду со многих планет: этой цели в Бюро Личного Состава служили компьютеры для проверки. Рядом с собой Торби видел высоких и маленьких, костлявых и мясистых, лысых и волосатых, с признаками мутации и совершенные образцы рода человеческого. Торби был близок к норме, а привычки, вынесенные им из мира Свободных Торговцев, воспринимались как необременительная эксцентричность: таким образом, даже будучи новичком-рекрутом, он ничем не отличался от прочих космолетчиков.

Правда, было все же препятствие, которое несколько отделяло его от остальных: он был новобранцем. Он мог считаться «Стражником третьего класса», но ему еще предстояло доказать свое право на это звание.

Он получил свою койку, место за общим столом, рабочие обязанности, и младший офицер говорил ему, что делать. В его обязанности входила чистка помещения, а по боевому расписанию он должен был быть посыльным у Наводчиков на тот случай, если откажет связь, — это означало, что он должен и кофе носить.

С другой стороны, его оставляли в покое. Он имел право вступать в мужской разговор после того, как высказывались старшие; когда не хватало игроков, его приглашали принять участие в карточной игре и свободно сплетничали при нем; он пользовался привилегией одалживать старшим свитера и носки, если у тех возникала подобная нужда. Трудностей все это для него не представляло — он уже умел быть младшим.

«Гидра» несла патрульную службу, и все разговоры за столом крутились вокруг возможной «охоты». «Гидра» могла набирать скорость с ускорением, превышающим триста единиц; там, где такие купцы, как «Сису», старались, если это возможно, уйти, «Гидра» вступала в бой с пиратами.

Стол, за которым сидел Торби, возглавлял младший офицер, Артиллерист 2-го класса Пибби, известный под кличкой Децибел. Как-то во время обеда, когда вокруг шли дебаты, пойти ли в библиотеку после еды, или посетить стерео в кают-компании, Торби вдруг услышал свое прозвище: «Разве не так, Торговец?»

Торби гордился своей кличкой, но ему не нравилось, когда ее употреблял Пибби, ибо Пибби был напыщен и самодоволен — приветствуя Торби кличкой, он заботливо спрашивал: «Как дела?» — и показывал жестом, как считают деньги. Но Торби не обращал на это внимания.

— Что не так?

— Почему бы тебе не прочистить уши? Ты словно ничего не слышишь, кроме звона и шелеста. Я рассказывал им то, что говорил Оружейнику: чтобы пришибить пирата, мы должны сесть ему на хвост, а не вести себя, как торговцы, слишком трусливые, чтобы драться, и слишком неповоротливые, чтобы убегать.

Торби еле сдержался.

— Кто, — сказал он, — считает, что торговцы боятся вступить в бой?

— Да брось ты! Кто хоть раз слышал, чтобы торговец взорвал пирата?

Пибби говорил искренне: Торговцы предпочитали не распространяться о случаях, когда они уничтожали пиратов. Но Торби вспылил:

— Я слышал об этом.

Торби хотел сказать, что до него доходили рассказы, как торговцы жгли корабли пиратов. Пибби же решил, что Торби хвастается:

— Ах, ты слышал, вон оно как! Ребята, вы только послушайте: наш болтунишка — настоящий герой. Наш малышка ухитрился сжечь пирата. Расскажи нам об этом. Ты ему волосню подпалил? Или подсыпал известку ему в пиво?

— Я пользовался, — сказал Торби, — одноэтапным поисковиком цели Марк XI производства Бетлехем-Антарес, вооруженным боеголовкой в 20 мегатонн плутония. Я рассчитал выстрел по прицельному лучу на сближающихся курсах.

Наступило молчание. Наконец Пибби холодно сказал:

— Где ты это вычитал?

— На ленте расчетов. После того как дело было кончено. Я был старшим наводчиком корабля. Компьютер в командной рубке вышел из строя — так что я знал, что сжег его мой выстрел.

— Значит, он офицер-оружейник. Болтун, кончай трепаться!

Торби пожал плечами.

— Я и был им. Точнее, офицером по контролю за вооружениями. Я никогда не занимался артиллерией специально.

— Скромничаешь, не так ли? Болтать легко, Торговец.

— Тебе об этом лучше знать, Децибел.

Услышав свою кличку, Пибби замолк: Торби не имел права позволять себе такую фамильярность. Прорезался другой голос, весело сказавший: